«Воин-освободитель» — монумент в берлинском Трептов-парке. Один из трёх советских военных мемориалов в Берлине. В мемориале захоронено около 7000 советских воинов, из общего числа 75 000 павших при штурме Берлина.
Вертолёты нередко называют «винтокрылыми машинами» и оно, конечно, неспроста. По сути вертолётный винт и есть вращающееся крыло с очень сложной аэродинамикой.
Дело происходило в Крыму. Четыре наших бомбардировщика, прикрываемые сверху семью истребителями, вышли бомбить укрепленный пункт немцев. Они сделали глубокий заход со стороны противника, километров на 40, приблизились к цели и разбомбили ее без всякой помехи. Однако их глубокий заход, по-видимому, вызвал за собой в воздух семерку «Мессершмиттов». Когда наши были уже над линией фронта, немцы догнали их.
Бомбардировщики шли на высоте тысячи метров, прикрывающие их истребители — на 1500, 1600, 1800 метров. Две атаки «Мессершмиттов» были молниеносно отражены. Судя по опыту, немцы не должны были пробовать счастья в третий раз. Особой настойчивости подраться, когда угрожала опасность, у немцев за последнее время не замечалось.
Но именно в этот день они были настойчивы, и пошли в третью атаку. И тут одному из «Мессершмиттов» все-таки удалось прорваться к нашим бомбардировщикам. Немедленно на него набросилась тройка наших истребителей. Почувствовав опасность, немец стал отворачивать в сторону и тут попал под обстрел младшего лейтенанта Виктора Радкевича.
Закусив губу, как охотник, взявший на прицел зверя, и всем своим существом чувствуя, что успех будет сейчас или никогда и что нельзя отрывать глаз от врага, Радкевич управлял самолетом автоматически. Он чуть заглядывал вправо и, уже беря вправо машиной, чуть скашивал глаз влево и тотчас пикировал влево, полный огня и страсти сражения. И пулеметы, и рули, и мотор, и самое сердце Радкевича были единым живым организмом. Младший лейтенант держал немца под огнем до тех пор, пока «Мессершмитт» не задымил.
Сколько прошло времени с начала боя, он не помнил. Он даже не чувствовал, дышал ли он за это время. Радкевич никого не видел в воздухе, кроме этого, теперь уже, безусловно «своего» немца.
Задымив, «Мессершмитт» стал снижаться и вдруг, не выпуская шасси, неожиданно приземлился на нашей территория. Радкевич и подоспевший Орлов стали виражить над вражеским самолетом. Дым с правой стороны его мотора прекратился. Машина была, по-видимому, цела, но, покинув небо, она как бы вышла из «воздушной игры» и оказалась вне досягае-мости. Бой прервался, победа ускользала из рук Радкевича. Но он ни за что не хотел упускать ее из своих рук. «Есть упоение в бою», — сказал как-то Пушкин, и пушкинское страстное упоение боем, охватившее Радкевича, искало выхода.
Сделав несколько виражей над приземлившимся противником, Радкевич увидел: немец выскочил из своей машины и побежал в направлении линии фронта, потом остановился, словно что-то вспоминая, вернулся к самолету, захватил кожаное пальто и опять побежал. Радкевич дал по нему очередь — она иссякла: патронов не было.
За ним! Не упускать! — и решение мгновенно созрело у Радкевича. Оглядев воздух и увидев, что воздушный бой кончился, он пошел на посадку, решил сесть, пересекая немцу дорогу, захватить его живым или убить, — как выйдет.
Немец был уже далеко, метрах в восьмистах. Сбросив с себя кожаный реглан, Радкевич побежал ему вдогонку, стреляя в воздух и крича: «Сдавайся!» После каждого выстрела немец оборачивался и мерил расстояние между собой и русским.
Расстояние между ним и Радкевичем уменьшалось медленно. Сухое плоскогорье с неглубокими балками и невысокими холмами безлюдно простиралось до самого горизонта. Немец бежал очень быстро, и Виктор Радкевич стрелял все чаще и, задыхаясь на быстром ходу, все злее кричал, чтобы тот, наконец, сдавался без дураков.
Теперь, когда покинут был воздух, оставлен самолет и бой продолжался на земле, в нелетной атмосфере, Радкевич стал как бы пехотинцем. Он готов был бежать за немцем хоть целые сутки. Упорства и настойчивости у него было хоть отбавляй. На втором километре он сократил расстояние между собой и немцем до 300 метров. Немец часто переходил на шаг. Устал, выбился из сил и младший лейтенант. Он теперь только стрелял, а кричать не было сил. На третьем километре расстояние между про-тивниками сократилось до сорока метров.
Немец бежал, зажав в руке маузер. Радкевич в последний раз выстрелил, и немец остановился и поглядел на преследователя.
- Сдавайся! — младший лейтенант показал жестом, что немцу пора поднять руки вверх.
Тяжело дыша, немец опустил маузер в карман кожаного пальто, но руку держал возле маузера. Радкевич показал — отвести руку в сторону. Немец повиновался. Радкевич хотел взять его живьем и не стрелял. Они стали медленно, настороженно сходиться. Немец не поднимал рук вверх. Когда сблизились вплотную, Радкевич левой рукой ухватился за карман кожаного пальто немца, но тот успел все-таки выхватить маузер. Он был высокий, здоровый парень, головы на две выше Радкевича. Младший лейтенант вцепился левой рукой в правую руку немца, — маузер упал на траву. Все! Немец, тяжело дыша, криво передернулся.
Радкевич наскоро обыскал его и, отойдя, оглянулся, чтобы ориентироваться, где они.
Безлюдье исчезло. Со всех сторон мчались к ним бойцы и командиры.
Воздушный бой, приземление обеих машин и преследование немца произошли в нескольких километрах от нашего штаба соединения.
Спустя некоторое время младший лейтенант Виктор Радкевич вошел в комнату, где представитель командования поздравил его с успехом.
Радкевич улыбался, и голубые глаза его светились, и волевая складка ложились вокруг рта — в нем ожил страстный охотник!
Он вернулся на аэродром, чтобы, снова поднявшись в воздух, искать и бить врага.
Танк и бронеавтомобиль, построенные на средства учеников школы №19 Автозаводского района города Горький.
«Прошу передать работникам и учащимся неполной средней школы Автозаводского района г. Горького, собравшим 20000 рублей на строительство танка «Автозаводский школьник», мой горячий привет и благодарность Красной Армии», - из телеграммы И. В. Сталина.
]]>
Публикация графических материалов, содержащих нацистскую или фашистскую символику не является пропагандой идей нацизма или фашизма и производится только с историческими, научными, информационными, просветительскими целями, а также способствует формированию негативного отношения к идеологии нацизма и не используется для оправдания преступлений фашистской Германии.
После трагедии 1941 года на направлениях главных ударов Вермахта у немцев было превосходство в танках, а у РККА, увы, проблемы с противотанковыми пушками. Тогда в дело пошли ПТР - противотанковые ружья...
